Архив автора: admin

Ум за разум: Предложение, от которого нельзя отказаться

Авторы: Татьяна Орестова, Татьяна Ярцева
27.05.2020

Человек, который понимает, что все в этом мире относительно, с легкостью согласится (с тем), что и придаточные относительные (Relativsätze) заковыристы только относительно английского, а с русским, например, соотносятся вполне себе.

Функция их проста. Это то, что мы говорим, когда забываем слова: “Принеси мне ту штуку, которая лежит на холодильнике. Как ее? Ну которой открывают как ее, ну в которой вино”.

С помощью придаточных относительных мы описываем и определяем людей, предметы и ситуации. Человек, который смеется. Женщина, которая поет. Дом, который построил Джек. Человек, которого не было.

Внимательный читатель заметит, что во всех этих предложениях относительные слова стоят в том падеже, которого требует от них глагол в придаточном предложении, то есть они часть этого придаточного.

Для пущей убедительности возьмем глаголы с предложным управлением. Тот, о ком нельзя говорить. Дом, в котором я живу. Голова, из которой все вылетает. Обратите внимание, как все стройно, логично и друг с другом связано. Как связаны предлоги и падежи с глаголом в относительном придаточном, и как связано относительное слово с существительным, которое оно определяет.

Точно так же оно и выглядит в немецком. Берешь существительное, определяешь его род, формулируешь главное предложение и при помощи придаточного даешь более детальную характеристику объекта или субъекта из главного предложения: Dies ist das Haus, das Jack gebaut hat. При этом следует внимательно следить за тем, чтобы относительное слово согласовывалось по роду с объектом или субъектом из главного предложения, а по падежу — с глаголом придаточного предложения. То есть: построил кого/что (вин. пад) — который/das. Ну и не забываем в придаточном ставить спрягаемый глагол в конец предложения.

Лучше даже взять пример с существительным мужского рода. Человек, которого не было. В немецком его относительное слово будет стоять в винительном падеже, потому что так того требует глагол в конструкции es gibt: Der Mann, den es nie gab.

Ну и вуаля. Достаточно всего лишь следить за родом существительного и управлением глагола. И не забывать о порядке слов в придаточном.

Даже в генитиве в немецком все вуаля по сравнению с русским. Сравним. Мальчик, чей папа. Мальчик, чьего папу. Мальчик, чьему папе. Наконец, мальчик, о чьем папе. В немецком за весь этот бардак отвечает всего одна форма: Der Junge, dessen Vater. Der Junge, dessen Vater. Der Junge, von dessen Vater. Следить нужно только за родом мальчика. Даже с девочкой все в порядке: Das Mädchen, dessen Vater. Das Mädchen, dessen Vater. Das Mädchen, von dessen Vater. Сложности начинаются с женским родом. А когда с ним, собственно, было легко. Die Frau, deren Vater. Die Frau, deren Vater. Die Frau, von deren Vater. Когда женщин много, сложности те же: Die Frauen, deren Väter. Главное, когда мужчин много, у них те же сложности, что и у женщин, особая форма относительного местоимения во множественном числе. Die Männer, deren Väter. Ну пусть это будет их главной сложностью.

Сложнее всего управлять. Это мужчины думают, что они управляют миром, а миром управляет глагол. Глагол — это то, от чьего управления зависит все. Один из его рычагов управления миром — предлог. И придаточное относительное тут, по сути, не при чем, это просто довесок, но его нужно правильно организовать и навесить.

Der Relativsatz, vor dem so viele Angst haben, ist einfacher, als man glaubt. Der Relativsatz, an den man sich allmählich — nach vielen Übungen — gewöhnen kann, muss kein Alptraum sein. Der Relativsatz, für dessen erfolgreichen Bau man die Rektion der Verben lernen sollte, ist sehr wichtig für die Vorbeugung und Prophylaxe der Demenz.

Управление глаголов можно найти в словаре, а таблицы склонения относительных слов (они же — относительные местоимения) ищутся на раз-два в любом из доступных гуглоисточников. С этим можно продержаться до В2. На В2, как обычно, будет еще веселее.

Немецкие корни: reißen

Казалось бы, что общего между древнегерманскими рунами и русским словом «рисовать»? Однако если копнуть поглубже, то выясняется, что данный глагол был заимствован в XVIII веке из немецкого языка через польский: rysować – от средневерхненемецкого rīzen (писать, рвать, царапать, насекать). Его более ранний древневерхненемецкий вариант rīzan обозначал в том числе «вырезать руны».

Еще один шаг до wrīzan – и уже видна извилистая дорога до английского to write. Впрочем, современный прямой потомок rīzen – глагол reißen – среди актуальных значений оставил только «рвать».

Иногда дважды два это пять

Авторы: Татьяна Орестова, Татьяна Ярцева
20.05.2020

Десять лет назад, когда у нас появились первые группы, одна из нас взяла группы А1.1 и А1.2, а другая — В1.2 и В2, так сложились обстоятельства. Одна студентка из группы В1.2, которая знала нас обеих, аккуратно предположила: это, наверное, потому, что та Татьяна, которая взяла уровни выше, знает больше слов. Мы поржали и решили между собой, что это предположение не может разрушить наш творческий союз.

Многие считают, что если преподаватель работает на низких уровнях, то это потому, что он хуже владеет иностранным языком. Думают, вероятно, что преподавать язык на низких уровнях это как преподавать арифметику, а вот высокие уровни — это высшая математика. Забывая, похоже, что преподавать арифметику и учить ее — это разные вещи.

В начальной школе, конечно, не нужен университетский профессор. Но не потому, что он такой маститый и титулованный, и наверняка получил бы Нобелевку, если бы ее давали за математику. Не в этом дело. Он просто не умеет преподавать в начальной школе. И в средней школе не умеет. А умел бы — тогда какая разница, профессор он или нет, он бы на Нобелевку претендовал все равно не за преподавание, а за знания и открытия.

Вот что еще поговаривают. Что учителя иностранных языков, мастерски владеющие одним из своих профессиональных инструментов, а именно — иностранным языком, не берутся за низкие уровни потому, что им неинтересно и язык можно постепенно потерять.

Ну что тут сказать — следи за своим инструментом, чисти его и смазывай. А вот насчет неинтересно — это к уровню языка у препода не имеет отношения. Может быть, не неинтересно, а сложно или, даже страшно подумать, невозможно, потому что препод этого не умеет. Есть же второй инструмент — методические навыки, и его тоже нужно содержать в порядке и смазывать.

(К слову, когда мы спросили недавно наших преподов: “Кому нравится и кто хочет остаться в онлайне?” — поднялась всего пара рук. А когда спросили:”Когда нас выпустят, кто хотел бы оставить за собой часть нагрузки онлайн?” — руки подняли все. Как так-то? А чтобы навык не утратить, ответили преподы.)

Еще раз про уровень языка. Хорошее, уверенное владение иностранным языком — это вообще заводские установки модели “Лингвист”. На базе этих установок можно сделать комплектацию “Переводчик (синхронист, художественной литературы, как угодно)”, “Лексикограф”, “Ученый”, а можно и “Учитель”.

То, что в язык нужно вкладываться, — это несомненно, даже если ты лингвист. Тем более, если ты лингвист. Просто у лингвистов это происходит не так, как у нелингвистов. Да, если не поддерживать язык, то он уйдет. Однако и быстро восстановится. Знаем по себе: месяца в среде достаточно, а если не в среде — пару месяцев интенсивного аудирования и чтения.

Значит ли, что если работать на низких уровнях, то язык уйдет? Если только и делать, что работать на низких уровнях, то конечно да. Если профессор десять лет будет преподавать в начальной школе арифметику, то он может вычеркнуть себя из списков претендентов на Нобелевку. А чтобы не так обидно было, что математику Нобелевку все равно не дадут, так не бывать же ему и профессором.

Второй инструмент, методический навык, тоже уходит, если долго не преподавать. Но сначала надо понять, есть ли он у препода. Как и владение иностранным языком,

методический навык приобретается практикой, прям длительной и с условием постоянного повышения квалификации. При этом не считается работой над развитием навыка посещение конференций и светских образовательных мероприятий. Это все теория. Навык тренируется часами работы, анализом собственной работы и работой над ошибками. Очень хорошо иметь фидбэк от супервизоров и обмениваться опытом с коллегами, но пока ты не отработаешь это на практике в разных группах и с разными индивидуальными учениками, ты не поймешь, что, с одной стороны, есть простые решения, но, с другой стороны, они не всегда работают, и не получишь ответ на вопрос “Почему это (не) работает?” Пока этого нет, ты не можешь считать, что ты по-настоящему опытный препод.

Очень круто методические навыки прокачиваются, когда ты обучаешь коллег методике. Во-первых, прежде чем научить кого-то чему-то, нужно понять, как что работает. И тут начинается самоанализ и подключение читанной когда-то давно или не читанной вовсе методической литературы. Во-вторых, ты показываешь на себе и собой, как оно должно быть, то есть берешь на себя ответственность. В-третьих, будь готов отвечать на вопрос коллеги:”Почему то, чему ты меня научил, у меня не сработало?” и предложить ему несколько вариантов практических решений. Потому что в теории оно все легко и понятно. А на практике, скажем банальность, все люди настолько разные, что даже не все типы упражнений работают одинаково для разных типов учеников, не говоря уже о таких сложных материях, как способы исправления ошибок.

Итак, получается, что преподаватель должен хорошо владеть двумя инструментами: иностранным языком, который он преподает, и методикой. При этом высокий уровень владения языком важен для преподавания на высоких уровнях. Хотя нам лично кажется, что уважающий себя препод стремится к тому, чтобы ему самому было не стыдно за свой язык. Не скажешь же доктору, который пришел к тебе с нуля и идет на экзамен С1, что за В2 ты с ним не выйдешь, потому что тебе самому языка не хватит. Не пошлешь же его к коллеге, который работает с С1, чтобы ему в итоге достались все почести.

Да, мы амбициозные преподы и любим, когда наши ученики выходят победителями. Потому что если ты берешь ученика с уже хорошим уровнем и просто готовишь его к экзамену, то в чем тут твоя заслуга — натренировать на формат? Вот если языка у ученика не хватает, а сроки ограничены, то тут ты должен очень хорошо разбираться в требованиях к уровням и в методике. Очень важно не дать лишнего, чтобы не перегрузить ученика и не увести в сторону, а встроить его в ту колею, которая приведет к экзамену. Просчитать, какую лексику и сколько лексики надо выучить, что следует отложить до лучших времен и куда лучше не соваться. Зато это интересный кейс, потому что очень сложный. И не факт, что он стоит дороже, потому что он нужен самому преподу, потому что он уже набрал простых кейсов и должен профессионально расти. Чем больше сложных кейсов ты отработал, тем круче ты становишься как препод. Вот тогда ты будешь стоить дороже, а не потому, что ты владеешь языком лучше своих коллег.

Что выберет препод, чтобы о нем говорили, приводя к нему новых клиентов: “Иди к нему, потому что он хорошо говорит на английском/немецком” или “Иди к нему, потому что он крутой препод и знает, как решить твою проблему”?

Про низкие уровни. Не крут тот препод, который не словил кайф работы с нулевиками, потому что для работы с нулевиками нужен самый высокий методический уровень, и набор скилов для этого уровня — вообще особый. Препод должен все время следить за своим языком и фильтровать свою речь очень определенным образом — не скатываясь в аграмматичность и неестественность. Здесь владение языком становится методическим навыком. Вообще значительно проще говорить, если ты прилично владеешь иностранным языком, работая с уровнем В2. Говори как говоришь.

А вот в В1, одном из нехилых челленджей, нужен другой скил. В1 — это комод, полный разрозненных мотков разноцветных ниток, перепутавшихся и сплетшихся между собой.

Их нужно все разделить, размотать, смотать обратно и связать из них хоть что-то по цвету и форму напоминающее хотя бы носки. В1 — это терпение, настойчивость и масса повторений правильного варианта в речи учителя. Тут такой случай, что надеяться, что сама природа поможет пациенту с запущенным В1, не стоит. Спросите наших коллег-практиков. От тех преподов, кто не сможет сдвинуть плато Intermediate, ученики будут уходить и годами телепаться между фрустрацией и жалостью к самому себе. Кто из преподов сдвинул плато В1 и может назвать это своей заслугой, тот на С1 смотрит как на вариант санаторного режима. Потому что те, кто пришел учиться на С1, имеют уже сложенную языковую картину мира и большой ученический опыт. Им не препод нужен, а exposure.

Так что если у вас вдруг промелькнет мысль: “Этот препод работает только с высокими уровнями — значит, он крут”, то, скорее всего, он хорошо владеет иностранным языком, но о нем как о преподе вам это ничего не скажет. И даже, скорее, кое-что скажет, если вы вспомните о санаторном режиме.

Мы считаем, что хорош тот препод, который работает на всех уровнях. Потому что препод тоже нуждается в exposure, чтобы мочь оставаться практиком. Потому что в теории все, конечно, очень просто.

ТО&TJ

Кунсткамера: Пешком через ледяную пустыню

Зима этого года мало напоминала зиму, а вот в Гренландии и весной трещат морозы под минус 30. В апреле 1913 года немецкий геофизик Альфред Вегенер отправился в путь через бескрайние просторы вечной мерзлоты, куда еще не ступала нога человека. Экспедиция состояла из четырёх участников, шестнадцати исландских лошадей и собаки. Переходу предшествовала зимовка в базовом лагере. Вегенер играл в палатке в шахматы, а потом при свете масляной лампы работал над своей теорией о дрейфе континентов — в которую тогда никто не верил.

Их маленький караван пробирался через высокогорные льды протяжённостью 1200 километров. Двадцать первого мая термометр показывает ночью минус 31. Вечером обессилевший Вегенер записывает в дневнике, что может думать только о двух вещах: о совместной жизни с далекой невестой Эльзой и о том, что будет сегодня на ужин. «Стоит заметить: первая тема доминирует обычно после еды, а вторая до. Мне не хватает смелости, а то бы я написал на эти темы два таких трактата, по сравнению с которыми „Возникновение континентов“ показалось бы сочинением гимназиста». 28 мая в его записях появляется отчаяние: «Мы по-прежнему не знаем, доберется ли кто-то из нас живым до западного побережья».

В начале июля они застрелили Грауни, последнюю исландскую лошадь, которая до того смогла перенести все трудности. Особенно трагично было то, что лошадь застрелили в трех часах ходу от первой зеленой травинки, после полугода ледяной пустыни. «Это было очень странное чувство: после бесконечного снега снова ощутить землю, настоящую землю под ногами, увидеть, как ветер качает море цветов, наблюдать за шмелями и бабочками, прислушиваться к щебетанию птиц. Этот моренный ландшафт на краю льда, весьма унылый для обычного человека, показался нам раем», — пишет Вегенер. Но вот снова холодает, начинается снегопад, людям нечего есть, а Альфред Вегенер записывает в дневнике: «Не умирать же от холода в начале июля!» 11 июля четверо участников экспедиции убивают собаку и съедают ее. Они устраивают себе на побережье хижину, с неба льет ледяной дождь, они в отчаянии, на телах волдыри и воспаления, вокруг ни души и некого больше съесть.

Но вот 15 июля они наконец видят парусник, плывущий мимо безлюдного берега. Путешественники зовут на помощь, кричат и бегают вдоль берега — и спасение приходит.

Альфред Вегенер погиб во время своей третьей экспедиции в Гренландию в 1930 году.

(по мотивам книги Ф. Иллиеса «1913»)

Кунсткамера: Трудотерапия Франца Кафки

Кто-то скажет, что Франц Кафка всю жизнь провёл в карантине. Нет, это неправда — миф о его асоциальности сильно преувеличен. Но вот ровно 107 лет назад, в апреле 1913 года, Кафка отправился в настоящий ретрит. Он устроился на работу к фермеру Дворски, в пригороде Праги, и пропалывал там сорняки. Разумеется, не ради заработка. Кафка старался физическим трудом и дисциплиной вылечиться от неврастении. Тогда все страдали от неврастении, это было так же модно, как сейчас выгорание или депрессия. А на ферме его ждали нагрузка для тела, ясность мыслей, простая и правильная жизнь. Огородник Дворски предложил Кафке на выбор цветочные и овощные грядки. Разумеется, писатель выбрал овощи. И писал своей берлинской пассии, Фелиции Бауэр, как он в рубахе и резиновых сапогах копает под дождём глинистую землю.

Но и на огороде трудно обрести покой. Дочь хозяина рассказала Кафке, что её брат, будущий наследник фермы, два месяца назад отравился из-за меланхолии. Кафка вернулся домой и больше не надевал резиновых сапог.

Немецкие корни: die Zeitnot

Слово «цейтнот» было заимствовано из немецкого в русский язык сравнительно недавно – около века назад. Конкретная причина его появления в великом и могучем доподлинно не известна, однако некоторые предполагают, что виной тому является возросший в первой половине XX века темп жизни, а другие уверены, что возросшая популярность шахмат, где понятием die Zeitnot (die Zeit – «время» + die Not – «нужда») обозначают ограничение времени на обдумывание хода.

ДК рекомендует: «Вавилон-Берлин»

Сериал для карантина.

Невероятный Берлин 20-х годов. Нервический полицейский Гереон Рат пытается разоблачить берлинских порно-шантажистов, но в дело вмешиваются кони в противогазах, армянский людоед, усатая русская графиня, чёрный рейхсвер, троцкисты, нацисты, мафия… Шарлотта Риттер живёт в трущобах со своими асоциальными родственниками, ночами подрабатывает проституткой в шикарном варьете и мечтает работать в полиции, в отделе расследования убийств. Блеск и нищета, джаз и перестрелки, коммунисты и гангстеры. Инфернальный психоаналитик работает на мафию, истязает главного героя, а потом оказывается его погибшим братом. Александерплатц и Кройцберг, секс и наркотики, нуар и саспенс. Русский скрипач-террорист Кардаков везёт в Стамбул вагон золота для Троцкого, но на золото претендует и его любовница Светлана — графиня, артистка кабаре и советская шпионка. Генералы планируют переворот.

Великий город в безумное время между катастрофами мировых войн. Он ведёт нас по лабиринту своего замысловатого нутра и знакомит с колоритнейшими его обитателями. Которые погибают один за другим на этом декадентском шабаше — но так ведь лучше, чем «от водки и от простуд», верно? Или нет?

«Вавилон-Берлин» (Babylon Berlin), 2017-2020, три сезона, 28 серий. Режиссёры Том Тыквер, Ахим фон Боррис, Хендрик Хандлогтен

Немецкие корни: der Stecker

„Stecken Sie den Stecker in die Steckdose“ – так обычно начинаются немецкие инструкции по эксплуатации различных электроприборов, однако в русской версии данной фразы вместо «штекера», скорее всего, будет «вилка», так как с момента заимствования из немецкого языка слово «штекер» сузилось в своем значении до штыревого разъема (например, как у наушников или зарядки для ноутбука), в то время как der Stecker – это электрический соединитель совершенно любого типа (электровилка, USB, VGA, HDMI и прочие).

Немецкие корни: der Knopf

В XIX веке в русском языке появилось слово «кнопка», которое в то время использовалось для обозначения одной из разновидностей пуговиц – застежек шарообразной или щитовидной формы с ушком для пришивания к материи. В XX веке кнопками стали называть уже совершенно другой тип застежек, а также элемент технических устройств, который включает/выключает или запускает/завершает что-либо. При этом в немецком языке первым и основным значением существительного der Knopf до сих пор остается обычная «пуговица». Для кнопки-застежки требуется небольшое уточнение: der Druckknopf. Кнопку как часть механизма можно назвать der Knopf лишь в том случае, когда речь идет о небольшой и круглой кнопке, а в остальных случаях это, скорее, die Taste.

Немецкие корни: die Schlange

Немецкое существительное die Schlange («змея») очень легко запоминается благодаря его созвучию со словом «шланг» и возникающему в связи с этим довольно яркому ассоциативному образу. Однако изначально ассоциация работала в обратную сторону: в начале XX века гибкие трубы из резины или ткани начали называть «шлангами» из-за их внешнего сходства со змеями, позаимствовав при этом слово из немецкого языка.

И, что любопытно, в само́м немецком языке существительное die Schlange – это «змея», «очередь», «змеевик / трубка систем охлаждения или нагревания», «злобная и коварная женщина», но никак не «шланг». Для его обозначения используется слово der Schlauch, которое, в свою очередь, происходит от средневерхненемецкого slūch – «сброшенная змеиная кожа».

Кунсткамера: Драка вместо музыки

Автор: Виталий Серов, 05.03.2020

История музыки знает много скандалов. Но ни первое представление «Весны священной» Стравинского, ни первые концерты Sex Pistols не вызывали такого возмущения, как творчество Арнольда Шёнберга в начале 20 века.

Ровно 107 лет назад, в марте 1913 года в роскошном концертном зале «Musikverein» в Вене произошли драматические события. Композитор-новатор Арнольд Шёнберг составил программу вечера: публику ждали произведения самого Шёнберга и его учеников — Альбана Берга и Антона фон Веберна. Однако диссонансы прогрессивных композиторов изрядно взбесили солидных дам и господ, рассевшихся в зале. Сначала дело ограничивалось выкриками и смехом, но музыка Альбана Берга обрушила на слушателей такой заряд модернизма, что адвокаты и врачи повскакивали с мест и ринулись к сцене, чтобы поколотить варваров, издевающихся над музыкой и здравым смыслом. Толпа переворачивала стулья, люди лезли на сцену, начались драки между организаторами и взбешёнными ценителями прекрасного. Пришлось вызвать полицию и прервать концерт. Впрочем, нечему удивляться — любой, кто послушает произведения Шёнберга и его товарищей, сможет понять эмоции венцев в тот мартовский вечер. Так в историю музыки вошёл «Концерт с оплеухами» (Watschenkonzert или Ohrfeigenkonzert). В ходе судебных разбирательств по поводу инцидента один из участников рукоприкладства, композитор-опереточник Оскар Штраус заявил, что «звук затрещин был на этом концерте самым мелодичным из всего, что там звучало».

Но разве это проблема для настоящего модерниста? «Публика и критика сейчас настолько деградировали, что ни в коей мере не могут служить критерием» — таков был вывод Шёнберга.

Немецкие корни: die Brandmauer

Одной из самых главных бед средневековых европейских городов были пожары, ведь от одной упавшей свечки мог за одну ночь выгореть целый район. И, чтобы избежать распространения огня от одного здания к другому, строители начали возводить глухие каменные или кирпичные стены, разделявшие внутренние помещения или дома друг от друга.

В немецкоязычных странах такие конструкции получили название die Brandmauer (der Brand – пожар, die Mauer – стена). В XVII веке данный архитектурный элемент вместе со словом, его обозначающим, был позаимствован российскими градостроителями.

Впоследствии существительное «брандмауэр» стало ассоциироваться скорее с открытой торцевой стеной здания (в основном исторического), а о том, что он может находится и внутри дома или на стыке двух домов, уже знает не каждый.